Любовь и побег

Многие специалисты по-прежнему считают, что ПНИ — пожизненный приговор. Но Денислам и Татьяна из Ленинградской области сделали это втроём, с новорождённой дочкой. Никто не подозревал, что пару можно реабилитировать до способности к самостоятельной жизни. Но оказалось, главным препятствием было — отсутствие прецедента. У пары ничего бы не получилось, если бы ни профессиональная семья, которая взяла их к себе.

Справка «СиД». Проблема в цифрах
157 884 взрослых 12 686  детей находятся в организациях социального обслуживания для людей с психическими расстройствами, по данным Министерства труда и социальной защиты РФ. До 30 % из них могут потенциально жить самостоятельно, по оценке многих специалистов, в том числе по реальному опыту партнёрства благотворительных организаций «Перспективы».

Татьяна с рождения жила в детских домах, интернатах, Денислам оказался в ПНИ в восемнадцать лет. Для Тани это был дом, для Денислама — тюрьма больничного типа. Оба инвалиды детства. Они встретились и полюбили друг друга, подали, с разрешения главврача, заявление в ЗАГС, поженились и стали жить в отдельной комнате интерната.

Денислам рассказывал: «В ПНИ следят, чтобы девушки не забеременели — запрещают интимные отношения, медицинским путём предотвращают или прерывают беременность. Младенцам в это учреждение вход воспрещён — они просто не предусмотрены системой. Таня по состоянию здоровья не могла иметь детей. Поэтому все удивились, как чуду, когда она оказалась на шестом месяце беременности. Аборт даже не обсуждали — уже поздно. Таня родила, и встал вопрос: что делать?»

Тупик

— Ничего не подписывай, — сказал Денислам Тане, — они не смогут забрать нашего ребенка.

С одной стороны, здоровый ребёнок, у которого два дееспособных родителя, забрать малютку нельзя по закону. С другой стороны, родители живут в ПНИ, куда нельзя привезти младенца. Все службы оказались в тупике. Таню выписали, а дочку Кристину оставили в больнице, пока не поймут, что делать.

— У нас в то время уже было временное размещение детей в профессиональные семьи, которые мы рассматривали как альтернативу любому стационарному размещению, — рассказывает специалист по социальной работе АНО «Партнёрство каждому ребёнку» Ольга Моисеенкова. — Профессиональная семья брала к себе ребёнка на время, пока, например, мама в больнице. Чтобы дети не оказывались в детских домах, мы придумали такую форму помощи. Мы выступали как гарант того, что ребёнок будет в хороших условиях. К тому же наша организация выделяла деньги на содержание ребёнка. Нам позвонили и спросили, может, мы сможем что-то придумать для Денислама и Татьяны? Хотя бы разместить новорождённого в профсемью, чтобы его не отправили в дом ребёнка.

Созвали межведомственную рабочую группу. Собрались представители ПНИ, опеки, АНО и комитета по социальной политике Ленинградской области. Кто-то считал, что в другой семье Кристине будет лучше — что ей могут дать родные родители?

— Но это их дочка, которая их любит, чувствует, знает их прикосновения, интонации, запах, — сказала тогда и повторяет сейчас Ольга Моисеенкова. — И они её любят. Давайте не будем искать лёгких путей. Семья уже есть. Кто решил, что ребёнку в другой семье будет лучше? Ребёнку хорошо с родной мамой, к примеру, в пятнадцати метрах с братьями и сёстрами есть гречку, а не мраморную говядину. Это его формат благополучия. Ему плохо будет в другой, даже богатой семье, где утром — урок по фортепиано, потом английский, потом тренировка по дзюдо, а потом няня его заберёт, и он на минуту увидит маму. Семье, которая хочет быть вместе, надо давать шанс.

Я останусь

Придумали выход — профессиональная семья возьмёт и маму, и папу, и дочь. Такого никто раньше не делал, поэтому нужна была очень опытная, готовая к трудностям, надёжная профессиональная семья.

— Было страшно, — сознаётся профессиональная мама Лия Кравчук, которая воспитала уже двадцать семь детей. — Мне медсестра говорит: «Зачем вам такая ответственность? Вдруг Таня возьмёт и стукнет по голове ребёнка, а отвечать потом вам!» Мне ещё страшнее стало. Но когда я их увидела, поняла, как они действительно хотят быть вместе. И я решилась.

Первый год вне ПНИ был самым сложным. Во-первых, все понимали, что любой проступок молодожёнов закончится отобранием ребёнка. Упадёт Кристина с дивана — всё. Никто даже разбираться не будет, почему так получилось. Во-вторых, Таня никогда не жила самостоятельно — не умела готовить, ухаживать за ребёнком, она даже не знала, что туалетную бумагу нужно покупать.

— У нас был подробно прописанный план действий. Первое время я ездила к ним каждый день. Мы с ней учились мечтать, какие она повесит занавески, учились планировать расходы — всё записывали, определять, что первостепенно, — вспоминает социальный работник Ольга Моисеенкова. — Лия Петровна сначала в их комнате практически жила. Когда Кристина плакала ночами, Лия Петровна её забирала. А Таня каждую неделю плакала, что хочет обратно в ПНИ — там она встала утром, пошла завтракать, а здесь-то всё сами. Ещё и ребёнок.

И однажды Таня собралась домой, то есть в ПНИ. «Денислам на меня внимания не обращает, он больше любит Кристину. Я хочу домой. Я хочу играть в футбол», — говорила она. Оделась и пошла на остановку. Денислам тогда сказал: «Можешь уходить, я останусь с ребёнком». Таня вышла на улицу, постояла там и зашла обратно. С тех пор у Тани не было истерик. Тогда Лия Петровна поняла — всё у них получится.

Шанс вырваться

Прошло пять лет. Сейчас у Тани и Денислама две дочки, отдельная квартира, ремонт, который они сделали сами. Денислам работает на ферме, а Таня следит за детьми. Они счастливы и уже не понимают, как жили в интернате.

— Если не эта история, Денислам и Таня так и жили бы в ПНИ, — говорит Ольга Моисеенкова. — Денислам считает, что это знак свыше, такой шанс, чтобы оттуда вырваться.

По данным Гатчинского психоневрологического интерната, в котором жили Денислам и Татьяна, сейчас там — 383 пациента. Подопечные интерната по желанию проходят профессиональную подготовку, осваивают доступные профессии и выходят, если специалисты решат, что пациенты могут жить самостоятельно. Денислам и Таня не ждали, пока кто-то что-то решит.

Анна Гурьянова

Как выйти из ПНИ. Советы юриста партнёрства благотворительных организаций «Перспективы» Анны Удьяровой.

Если человек дееспособный

Достаточно написать заявление о желании жить самостоятельно руководству ПНИ. Юридически оно не может запретить выписку из интерната, хотя на практике интернат может препятствовать этому.

Если человек недееспособный

Найти себе опекуна.

Получить запись в индивидуальной программе реабилитации или абилитации о возможности жить самостоятельно или с частичной помощью других лиц.

Затем найти, где жить:

  • у родных;
  • снять жильё;
  • получить собственную квартиру (есть общая очередь для тех, кто нуждается в улучшении жилищных условий, но ждать придётся десятилетия);
  • есть вариант получить жильё как выпускнику детского дома. Это нужно делать до 23 лет.
  • Для тех, кто ещё не готов к самостоятельной жизни, найти: тренировочную квартиру; вариант сопровождаемого проживания.

Справка «СиД»: Найти поддержку

Если нет поддержки родных, друзей, волонтёров вне интерната, человеку сложно самому пройти этот путь. Организаций, работающих именно с ПНИ, немного. Мы составили их список:

Региональная благотворительная общественная организация «Центр лечебной педагогики»

Псковская региональная общественная организация «Росток»

Санкт-Петербургская ассоциация общественных объединений родителей детей-инвалидов «ГАООРДИ»

«Регион заботы» — социальный проект ОНФ по защите прав и свобод уязвимых групп граждан

АНО содействия социальной адаптации личности «Квартал Луи»

Помощник депутата Государственной думы Сергей Колосков

Российский общественный деятель Анна Федермессер

АНО «Партнёрство каждому ребенку» первые поместили семью из ПНИ в семью

БФ «Антон тут рядом»

**

Дорогие эксперты и сотрудники НКО. Пожалуйста, расскажите историю спасения благополучателя из своей практики, которым вы гордитесь? Мы можем рассказать о нем в журнале. Пишите нам на почту sdjournal@timchenkofoundation.org