Кризисный центр – место, где можно укрыться от насилия? Да. Место, где могут быть спасены отношения матери и ребенка? Да. Это место, где женщина может принять решение сохранить ребенка вместо аборта или отказа от ребенка, где можно получить кров? Да. У кризисных центров сейчас столь широкая область работы, что сложно дать определение этим учреждениям в одном предложении. «СиД» попытался описать этот тип поддержки, не так давно появившийся в России.

 

Сколько приютов

Во второй половине 90-х в России стали активно создаваться центры временного проживания и социальные гостиницы для женщин с детьми. Первым стал «Приют» в Мурманске, открытый в 1997 году. Он предназначался для женщин, переживших насилие. Уже год спустя в Новосибирске и Владивостоке также открылись центры временного проживания, но ориентированные на женщин с риском отказа от ребенка. 

Согласно последним данным, собранным свердловской региональной общественной организацией по содействию семьям с детьми в трудной жизненной ситуации «Аистенок», в России 126 организаций, которые имеют в своей структуре приюты для женщин. Рост за последние шесть лет — более чем в два раза (в 2015 году было около 50 приютов), но спрос все еще явно выше, чем предложение.

Официального реестра кризисных центров в России пока нет. Созданный «Аистенком» список — наиболее полный на сегодняшний день. Приюты разместили в виде карты. На ней указаны как приюты, созданные НКО, так и кризисные центры в составе государственных организаций. Государственных в разы меньше — их всего 34. Нишу этого вида социальной помощи занимают в основном благотворительные и религиозные организации.

Доцент кафедры философии, биоэтики и права Волгоградского государственного медицинского университета Кирилл Петров называет такие учреждения «эмоциональными укрытиями». Социологическое исследование трудной жизненной ситуации, проведенное Петровым и его коллегами, указывает, что вероятность обращения в государственные и некоммерческие организации примерно равна. Но вот негативное восприятие государственных организаций демонстрирует 23,2% респондентов против 12,4% в отношении НКО.

Более того, государственные организации 73% респондентов воспринимают как место, где они бы хотели получить «материальную» или консультативную помощь. Но кризисные центры — это не про консультацию и материальную помощь. Опыт нахождения в кризисных центрах — это зачастую опыт обретения «подлинной семьи». Директора кризисных центров подчеркивают: их приюты — не койко-место в общежитии.

Пример — центр «Ярослава» в селе Толбазы Аургазинского района Республики Башкортостан. Его руководитель Мария Дугина рассказывает: здесь не просто живут, а разводят скот, ведут приусадебное хозяйство, подопечных центра этому обучают — и они перенимают такую модель жизни, характерную для сельской местности.

— У нас домашняя обстановка, подопечным комфортней, — говорит Мария. — У нас не лежат штабелями, не едят по времени. Это место, где к человеку бережное отношение. В кризисном центре мы показываем, как можно в домашних условиях справить праздник, не напиваясь. Как обустроить комфортно свой быт, как созидать и даже с минимумом средств жить в достойных условиях. Мы сейчас пишем научную работу, чтобы просчитать свою эффективность, — и видим на практике, что женщины берут на вооружение модель, предложенную нами.

Для кого приюты

В исследовании «Организация деятельности социальных приютов для матерей с детьми в трудной жизненной ситуации», которое проводилось сразу несколькими фондами, называются такие целевые группы приютов: одинокие беременные женщины; беременные женщины с намерением сделать аборт; несовершеннолетние беременные; беременные женщины с зависимостями; проживающие самостоятельно и имеющие маленьких детей выпускницы детских домов и школ-интернатов; матери-студентки; ВИЧ-инфицированные беременные и родившие женщины; женщины — жертвы насилия; женщины, потерявшие жилье в результате стихийных бедствий, вооруженных и межэтнических конфликтов; женщины-мигрантки.

Согласно исследованию «Слабое звено», проведенному МОО «Аистенок» среди клиенток 20 кризисных центров, чаще всего услугами центров пользуются женщины в возрасте от 20 до 35 лет, испытывающие серьезные проблемы с адаптацией к социальной среде. Как правило, у клиенток кризисных центров отсутствует специальное образование, далеко не всем удалось окончить среднюю школу, а это сильно затрудняет их трудоустройство. Они редко состояли или состоят в официальном браке, а также, как правило, у них отсутствует собственное жилье. Только треть участниц опроса (37,8%) указали, что выросли в полной семье, остальные росли в неполных семьях или воспитывались в детских домах (20,5%).

 

Приюты: плюс на минус 

Как мы уже поняли, государственных приютов в России значительно меньше. Почему НКО вынуждены замещать этот вид социальной помощи? Основной сложностью работы приютов называют финансовую нестабильность — это актуальнее для центров, работающих на базе НКО, однако с этим сталкивались и государственные учреждения. Но если с госучреждениями все понятно — их финансирование зависит от бюджетов разных уровней, то большинство некоммерческих организаций свои приюты содержат за счет грантов и частных пожертвований, которые непостоянны.

Преимуществом государственных кризисных центров можно назвать как раз стабильность — в финансировании, в выплате коммунальных платежей, зарплаты, в наличии постоянного места расположения организации. В таком центре достаточно персонала (если говорить именно о численности работников), а также по соседству есть иные ресурсы и услуги Центра семьи и ребенка или иного учреждения, в составе которого, как правило, находится кризисный центр. У государственного приюта налажена и система межведомственного взаимодействия. Однако здесь можно отметить невозможность быстрого реагирования на сигналы о кризисной ситуации — женщины должны собрать большой пакет документов, что сделать в сжатые сроки не всегда возможно. Накладываются и дополнительные ограничения, например, на срок пребывания женщины в отделении: обычно это 1-3 месяца. Часто этого не хватает, чтобы выйти из сложной жизненной ситуации даже юридически — восстановить документы, найти детский сад ребенку и т. д., не говоря уже о реальном восстановлении нуждающегося в помощи человека. Согласно последнему опросу, который проводился перед конференцией среди кризисных центров весной этого года, примерно половина обращающихся в приюты живут там от трех месяцев до года.

Также важен механизм делегирования женщинам ответственности за результаты реабилитационной работы, что сложно организовать в государственном учреждении. Женщины там, как и в других социальных учреждениях, находятся на полном государственном обеспечении, что стимулирует иждивенческую позицию.

Сами руководители кризисных центров указывают также на излишнюю зарегулированность работы, которая чаще всего и приводит к «полному государственному обеспечению».

Преимущества приютов в составе НКО перекрывают трудности государственных кризисных центров. Так, в приют благотворительной организации значительно проще попасть. Спектр предоставляемых женщинам услуг шире и, что особенно важно, гибче: их можно расширять, исходя из потребностей подопечных. Еще одна положительная сторона — такие приюты, как правило, небольшие, рассчитаны на несколько семей или человек, что позволяет обеспечить индивидуальный подход. А находиться в приюте можно столько, сколько нужно. 

Но все преимущества могут быть нивелированы отсутствием «устойчивого» финансирования. Разные руководители кризисных центров рассказывали нам о ситуациях, когда приходилось выселяться из помещения, потому что не удавалось продлить его аренду из-за отсутствия средств. По этой же причине приюты некоммерческих организаций малокомплектны — на большее число получателей услуг нужно больше средств, большее помещение и больше персонала.

Этапы работы

Деятельность кризисных центров разделяется на четыре этапа: выявление и прием женщины, нуждающейся в услуге; работа с ее случаем в приюте; закрытие случая — выход женщины из центра; сопровождение после выхода из приюта.

На первом этапе кризисные центры НКО ставят себе задачу работать на своевременное выявление получателей услуги, чтобы она оказывалась не по заявительному принципу. И здесь важно наладить эффективное взаимодействие с различными структурами: от роддома до полиции. Также в структуре кризисных центров нередко есть телефоны доверия, куда могут обращаться потенциальные клиентки.

Уже в приюте начинается второй этап работы — специалисты изучают конкретный случай. Здесь важно правильно провести диагностику причин возникновения кризисной ситуации. После этого планируется индивидуальная реабилитационная программа и организуется психолого-педагогическое сопровождение подопечной.

Третий этап — выход из центра — является целью, которую ставят перед женщиной в самом начале. С первого дня проживания ее готовят к самостоятельной жизни и учат принимать решения, разрешать трудные жизненные ситуации.

Не менее важен четвертый этап — сопровождение женщины после выхода. В исследовании «Организация деятельности социальных приютов для матерей с детьми в трудной жизненной ситуации» выделяются целевые группы, которые в нем нуждаются особо: это выпускницы детских домов; женщины с ментальными нарушениями, психическими расстройствами; с опытом зависимости от алкоголя/наркотиков; не имеющие родственников и иной поддержки. При этом сопровождение «выпускниц» называется обязательным, так как без него работа может оказаться бессмысленной.

Среди наиболее важных услуг кризисных центров, согласно исследованию «Слабое звено», клиентки называют предоставление проживания (68%), психологические консультации (65%), юридическую помощь (58%) и материальную помощь (54%). При этом подавляющее большинство женщин оказываются довольны оказанными им услугами: 34,5% признались, что им стало «гораздо лучше и легче жить», 51% — «в общем лучше и легче». «В общем хуже и тяжелее» стало жить только 0,2% опрошенных, «гораздо хуже и тяжелее» — никому.

Как «у них»

В Великобритании первые дома матери и ребенка появились в 1891 году под эгидой лондонского отделения Армии спасения. Приюты эти чаще всего управлялись религиозными учреждениями. К 1968 году в Британии существовало уже 172 дома для матерей-одиночек. 

Примерно половина приютов в королевстве до сих пор управляется религиозными учреждениями, однако существуют они нередко за счет финансовой поддержки государства. Подопечные получают там жилье, обучаются принципам материнства, получают навыки независимой жизни. Еще один вид оказания услуги — приемные семьи, которые готовы разместить у себя мать с маленьким ребенком. При этом в Британии помощь женщинам в приютах краткосрочная, акцент делается на мобилизующую поддержку сообщества. Все услуги контролируются государственной Комиссией по контролю качества опеки. 

В Италии кризисные центры также работают при финансовой поддержке государства, но исполнительные функции чаще всего делегированы общественным организациям. 

Во Франции материнские дома есть в каждом регионе по решению правительства еще с 1939 года. При этом есть разделение на материнские гостиницы — они платные и созданы для работающих матерей — и на бесплатные материнские дома. 

В Скандинавии кризисные центры нередко существуют в виде полузасекреченных организаций, где внешние контакты клиенток ограничены, а встречи допускаются только по истечении некоторого времени вне стен центра. В центрах работают круглосуточные телефоны доверия. В Финляндии существует закон о защите детей, в котором прописаны амбулаторные меры поддержки семьи, в том числе возможность помещения в кризисный центр или во временную квартиру, где оказывается поддержка в разрешении проблемной ситуации ребенка и семьи.

В этой стране работает Ассоциация домов матери и ребенка и приютов для жертв насилия — это общегосударственная организация, в которую входят 16 домов матери и ребенка, семь из которых специализируются на зависимости от психоактивных веществ, а также 19 приютов. Всего в Финляндии 29 приютов. Они работают бесплатно для клиентов, услуги при необходимости могут быть получены анонимно. Важно, что ответственность за финансирование приютов лежит на государстве.

В Канаде создана целая сеть социальных служб по оказанию помощи женщинам, пережившим сексуальное и семейное насилие, и по состоянию на 2015 год там работало более 400 кризисных центров, убежищ и приютов. Основополагающие установки в таких приютах — конфиденциальность полученной информации, равное уважение ко всем обратившимся. При этом многие центры участвуют в законотворческом процессе. Финансируются они на федеральные и провинциальные субсидии и за счет добровольных пожертвований.

 Сергей Гурьянов

Фото Annie Spratt с сайта Pixabay

**

Дорогие эксперты и сотрудники НКО. Пожалуйста, расскажите историю спасения благополучателя из своей практики, которым вы гордитесь? Мы можем рассказать о нем в журнале. Пишите нам на почту sdjournal@timchenkofoundation.org